Глава 1
Смоленск
Весной 7117-го лета44 Василий Шуйский сумел заключить мир с шведским королём Карлом девятым, отдав ему крепость Корелу. Снова шведы отдалили Россию от моря. Зато король согласился дать войско русскому царю. Вскоре пятнадцать тысяч наёмников – это и шведы, и немцы, и французы, и англичане, и голландцы – подошли к Новгороду, где стоял князь Скопин-Шуйский. Армией наёмников командовал Яков Делагарди. Здесь они объединились, и союзное войско направилось через Тверь и другие волжские города в сторону Москвы.
Где бы ни двигалась армия Скопина и Делагарди, происходили стычки с мелкими и крупными польскими отрядами.
- Михайло Василич! – подбежал к ехавшему верхом князю командир ополченцев. -Тут холоп какой-то прибился. К тебе просится. Говорит, будто из обители Святого Сергия…
- А ну веди.
Подошел мужик в рваном зипуне. Михаил Васильевич остановил коня.
- Говорят, будто из Троице-Сергиевой обители ты, холоп?
- Оттуда, княже Михайло Василич.
- Ну, рассказывай, что и как там.
- Так ить, Михайло Василич, ляхи с осени уж осаду начали. Подошли они двадцать третьего дня сентября.45 Собралась их тьма-тьмущая, - почитай, тысяч тридцать.
- А сколько за стенами, кто оборону держит?– Спросил Скопин, потирая ладонью выбритый на немецкий лад подбородок.
- Обитель – это спасенье не токмо иноков, но и сошников и холопов окрестных. Да народу-то зело мало супротиву шляхетского войску. Тысячу наберёшь ли…
Так вот. Пред тем, как ляхи приступом брать пошли, молебен великий настоятель от
служил, присягу примали у гроба Преподобного Сергия. Крест целовали. А октября тринадцатого дня ринулась шляхта на стены обители. Тут мы их отбили, стреляя из пушек и пищалей.
С гравюры нач. XX в. Историко-музыкальный музей
«Угличские звоны»
Тогда ляхи порешили голодом морить.
Однажды нам удалось захватить лазутчика. Стали пытать и дознались, будто шляхта подкоп ведёт под стены и башни. Искали долго сей подкоп, а когда нашли, вызвались два сошника, залезли туда и взорвали, а самих-то засыпало. – крестьянин снял шапку и перекрестился, потом продолжил. – С морозами мор начался; народу гибло по десять, а когда и по пятнадцать человек на дню.
Опосля Пасхи ляхи вдругорядь делали приступы, да их позакидали где камнем, где смолой, а где известью да серой. Отцы же святые молились за нас.
Аки узнали о твоём приходе, княже Михайло Василич, гонцов начали отсылать, да, видать, ни один не дошёл. Царствие им небесное! А я вот добрался-таки, слава те Господи!
- Хорошо, примыкай к войску. Там тебя и накормят!
Скопин хлыстом стеганул коня и помчался в голову колонны, растянувшейся на многие вёрсты.
При подходе к Калязину Михаил Васильевич узнал о ещё одной трагедии. Услышав о приближении русско-шведского войска, угличане собрали отряд и двинулись на помощь Скопину. Но к Калязину пришли раньше и были разбиты Сапегой.
Михаил Васильевич, Делагарди и Зомме обустроились в Калязинском Макарьеве монастыре. Здесь началось обучение вновь набранных воинов. В августе подошли отряды Жеребцова и Вышеславцева со стороны Углича и соединились с ополчением Скопина-Шуйского. 17-19 августа на реке Жабне разгорелась жаркая битва, в которой поляки были наголову разбиты. И гнали их двадцать вёрст без передыху до самого до Рябова монастыря, где у них лагерь был. Многие поляки потонули в топком Рябовом болоте.
Началась зима, когда Скопин-Шуйский подошёл к Троице-Сергиеву монастырю, осаждённому поляками - тушинцами. Обрадованные приближением своих спасителей храбры защитники, не смотря на страшный голод и мор, сделали отчаянную вылазку. Среди них были миряне и иноки, а ведь они показали себя не хуже солдат.
Испугались шляхтичи столь грозной силы и отошли к Москве.
А в Речи Посполитой происходили события огромной важности. Король Сигизмунд хорошо видел непрочность положения русского царя, поэтому он и принял у себя тайных посланников бояр и дворян, перешедших к Димитрию в Тушино.
- Государь наш, великий король Речи Посполитой, мы пришли к тебе от московского боярства, выслушай мольбы наши. Челом тебе бьём!
- В чём же ваши просьбы, бояре?
- Так ить нету житья более московскому народу от козней царя Василия!
- Просим твоей милости. – Говорили, перебивая друг друга, посланники.
Сигизмунду это явно не нравилось, ибо так не принято было при польском дворе, отчего он морщился, старался не смотреть на русских.
- Просит тебя весь народ русский! Хотим на Руси твоей власти.
- Просим.
- Да!
- Ладно, идите! – Брезгливо произнёс Сигизмунд.– Об этом деле разговор особый надо вести. Идите же!
Русские послы вышли. Король позвал воеводу.
- Позаботьтесь, чтобы послов окружили большой охраной, да не выпускали никуда. И следите, кто к ним приходит, от кого и какие вести идут, кому сами грамоты писать будут. В общем, про них чтоб всё знать, а про этот разговор никому!
- Слушаю, Ваше величество, сделаю всё, как велено Вами.
Как только послы пришли к себе, то почувствовали, что случилось что-то неладное.
- Неприветливо встретил нас король шляхетский.
- Да уж.
- Так ить обидно, будто с враждой пришли!
- Эх…
- Смотрите в окно! – Воскликнул один, показывая на улицу.
- Что там?
- Жолнеры дом окружают.
Все бросились к окнам. Действительно у всех дверей стояли шляхетские солдаты.
На следующий день пришёл воевода.
- По указу его величества, короля Речи Посполитой Сигизмунда Третьего, - объявил он, - для вашей же безопасности вам не велено никуда отлучаться, а если что нужно передать, пожалуйте через меня.
- Тогда передай королю, что мы хотим видеться с ним! – Зашумели бояре.
- Пусть примет нас!
- Пусть разъяснить, зачем нас под стражу?!
- Ждите, когда король назначит вам аудиенцию.- Воевода повернулся и вышел.
Ни на следующий день, ни через день ответа не последовало.
- Надо грамоту в Москву писать.
- Да надо. – Размышляли попавшие в западню.
- А как же её отсюда отошлём?
- Надо купить какого-либо гостя-купца.
Послы сели за стол, стали соображать, что же лучше отписать в Тушино. Наконец они составили послание боярам московским, в котором рассказали об отношении короля к русскому народу, что он не желает вступать в союз с боярами:«Держите о том крепкий совет между собой, разошлите в Новгород, и на Вологду, и в Нижний Новгород грамоты, чтобы всем о сием было ведомо».
***
Ещё в январе бежал Димитрий из Тушина под напором войск Скопина-Шуйского. В марте же 7118-го46 вошли русские и шведские войска в Москву. Радость была необычайная у московского народа.
Князь же Михаил Васильевич захворал в этом долгом походе. Радость победы над тушинским вором была нынче не для него. Недолго прожив в Москве, Скопин-Шуйский умер. Правда, в народе, который сильно любил князя, говорили о том, что того специально отравили.
Польскому королю теперь не нужен был никакой самозванец. Шляхта рвалась в бой, лелея мечту об огромных русских землях с множеством холопов. Поэтому ещё осенью собранная поляками огромная армия перешла русскую границу и напала на город Смоленск.
Смоленск был взят в мощное кольцо. Гарнизоном командовал боярин Михаил Борисович Шеин. Польская армия во много раз превосходила силы русских. Началась тяжёлая осада.
Город Смоленск всегда был важным стратегическим пунктом, поэтому испокон веков любые захватчики пытались покорить его. Жителям города приходилось приспосабливаться так, чтобы противостоять многочисленным врагам. Были построены мощные стены и башни, стоящие на высоком валу, окружённые рвом с водой. А с севера город Омывал Днепр. В смоленской крепости насчитывалось двадцать башен. Сам Кремль представлял из себя огромное кольцо, внутри которого располагались различные постройки.
С севера поляки и не надеялись взять эту мощную крепость. Основные силы они бросили на юг, где особенно ожесточённо оборонялся один из бастионов, прозванный впоследствии «Шеиновым».
Штурм Смоленска приковал огромные силы польской армии.
- Держитесь, братья, держитесь!–Кричал сквозь ружейный и орудийный грохот и шипенье ядер, перебегая с бастиона на бастион, боярин Шеин. – Бог не забудет вашего геройства!
Завизжала бомба.
- Михайло Борисыч! – Закричал какой-то стрелец с закопчённым от пороха лицом. – Пригнись! Ради Бога, пригнись!
- Под вражьими пулями гнуться – последнее дело! – Ответил Шеин. – Ты лучше целься! Вон, видишь, ляхи в кучу сбились. Фитиль давай!– Шеин сам прицелился и выстрелил. Там внизу, где лезли через ров шляхтичи, шлёпнулось ядро. Крики умирающих, стоны ра-неных заполонили всё.
- Михайло Борисыч! – Подбежал запыхавшийся рейтар. – Возле Никольской башни пролезли!
- А вы-то чего! Бери от монастыря сотню на подмогу. А ночью, понял, нонче же ночью пролом камнем заложить! Сам проверю!
- Понял!
- Беги! Да живей!
К июню штурмы поутихли. Видать, выдохлись шляхтичи. Но к Смоленску прибывали всё новые и новые отряды жолнеров. Пан Жолкевский, отряды которого участвовали в осаде, получил приказ от короля сняться и двинуться на Москву. Сигизмунд понимал, что смоляне отнимут не только много времени, но и сил, а в последнее время их не так-то просто было собрать. К Жолкевскому присоединились казаки и жолнеры, бежавшие из Тушина.
Из Калуги на Москву двинулись основные силы Димитрия (именно туда отступил самозванец под напором войск Скопина-Шуйского). В Москве начались волнения. Навстречу гетману Жолкевскому из русской столицы вышли царские войска под командованием брата царя Дмитрия Шуйского. Здесь были и шведские наёмники.
Возле села Клушина, что в полстах вёрст от Можайска и сошлись две рати.
Дмитрий Шуйский решил принять сражение. Битва началась на равных. В первый момент поляки были потеснёны. Но неожиданно для всех наёмники, состоявшие из немцев и шведов, перешли на сторону шляхты. Царские войска были разбиты.
Гетман Жолкевский беспрепятственно шёл к Москве. А в русской столице началось восстание против царя. В июле бояре и дворяне – сторонники Димитрия - Самозванца – схватили Василия Шуйского и постригли его в монахи.
Власть захватила семёрка знатных бояр, которые послали гонцов к Жолкевскому и Димитрию, заявляя, что они признают государем Владислава, сына Сигизмунда.
Польские войска вошли в Москву.
