Эпилог

 

        Воевода углицкий Пётр Дашков обошёл Кремль, осмотрел охрану,  пощупал  руками стены. Они – как живые. Всё повидали.

         Небо хмурилось, да и чему радоваться-то!

         Поглядев на небо, потом ещё раз вокруг, воевода пошёл к себе. В эту ночь он не спал. Сел  за  стол, зажёг свечку, взял  перо. Не воеводское  это дело – писать! В былые времена посадил бы писаря, а теперь что поделаешь, откуда дьяков-то взять.

         Положил первые строчки на листок:

         «Государь наш всемилостивейший, Михаил Фёдорович…» - Он оторвал  взор  от письма, думая, как же лучше поведать царю, о чём  наперёд: о голоде  или разрухе, а может о том, что уж  и горожан  не осталось, или о том, что кои в леса убежали и до сих пор не  верят, что ляхов ненавистных и в помине нет  на  русской земле. Пять лет прошло,  как прогнали. Может лучше написать, что память горожан хранит былое, что уж ничем не вычеркнешь…

         Дашков снова взял перо и написал: «На Угличе ратных людей,  дворян,  детей боярских  и иноземцев нет, все посланы  на  твои, государевы службы; стрельцов  и  воротников нет же ни  одного человека, только  шесть  человек пушкарей, да и те голодны, и для осадного времени хлебных запасов нет же, а с Угличского уезда хлебных запасов собрать  не с кого; зелейной пороховой казны мало; у острога мосты не домощены,в башнях мосты подгнили; посадские люди…от  нынешней  великой  хлебной дороговизны с жёнами и детьми побрели розно, а которые и остались, те к осадному сидение страшливы и приступным мерам  без ратных  людей торопки, потому что от Литвы выжжены  и  высечены  и  разорены без остатку, а из уезда  сошные  люди летней порою в осаду совсем для тесноты не пойдут да и потому, что в городе у них хлебных запасов нет, бегают по лесам».

         Он закончил письмо, а  в  глазах  стояло, как  страшное  сновидение, то, о чём только что написал.

 

         Чёрными глазницами окон  смотрят  пустые дома  на  безлюдные улицы. Пустынно и тихо в выжженном городе.

         На  камне, вросшем  в  землю, возле повалившегося забора сидит седой старец, опустив голову, водит посохом по песку.

         - Доброго здоровья, старче, - послышался голос откуда-то сверху.

         Старик поднял седую голову и увидел могучего воина в красном новеньком кафтане, меховой шапке и с топором за кушаком.

         - А… Здорово, служивый. Какими-то ветрами сюда занесло?

         - Жил я здесь, на Мостовой улице.

         - Не припомню…

         - Гаврилой меня кличут. Гаврила я, Федотов сын. Кузнец.

         - Знавал я Федота-то… И отца его знавал…

         - Можа слыхивал ты про стрельца Ивана Захарьина. Нас  трое товарищей было. А теперь все порастерялись.

         - Слыхивал про Ивана. Да не ведаю, где он нонче… Много народу полегло…

         - М-да!.. А я-то сам раненый был. Потом к Ляпунову  под  Москвой приткнулся. А от него весь народ ратный разбежался, тут я и пошёл искать князя Пожарского…

         - Спасибо вам,  люди добрые, что Русь отвоевали… - Произнёс старец, тяжело вздохнув.

Hosted by uCoz